Антон Фабьенов, по кличке «Бартез», сидел на лавочке у подъезда во дворе дома номер семь по Рю-Бордо и лузгал семечки. Летнее солнце щедро дарило свои лучи, и Антону приходилось зажмуриваться, скрывая от него свои красные глаза со слабыми признаками зрачков.

- Грёбаный фонарь, - сплёвывая шкурки себе под ноги, каждый раз цедил сквозь зубы слова Бартез.

Он терепел эту пытку уже полчаса, ожидая, когда же, наконец, появится его закадычный дружбан Кабан. Голова болела со вчерашнего портвишка и плюшек, костяшки пальцев, сбитые в очередной раз, загнаивались, и не было никаких душевных сил побороть в себе ненависть ко всему окружающему.

- Кабан этот, ещё. Падла. – Продолжал Антон. – Полчаса назад, крыса, зашёл к своей мотыге денег взять, да видно остался на «пару палок чая».

В этот момент скрипнула дверь. Бартез навёл на вышедшего из неё человека два прицела своих глаз.

- Тварь мразная, - сплюнул он.

Вышедший был явно не Кабаном. Какой-то нелепо высокий очкарик, в плаще и шляпе, да ещё зонтик-тросточка в руках.

- Эй, наука, курева дай. Курить хочу.
- Я не курю, - сказал очкарик, и попытался побыстрее пройти мимо.
- Вот паскуда, мать твоя и курит и даёт, а ты тут строишь из себя.
- Что? – Очкарик остановился, рот его искривила гримаса ярости.
- Что-что, вчера всю ночь не слазил, сегодня за пивком послал. Чё остановился? Вали давай.
- Моя мать давно умерла, не смейте говорить таких вещей!
- А то что?
- А то… - очкарик не смог закончить фразы, утомлённый похмельем и солнцем мозг Антона выключился, и в дело вступили рефлексы.

Рефлексы были развиты гораздо лучше, и вход шли чаще, поэтому всё случилось быстро. Руки ловко выхватили из ботинка заточку и воткнули аккуратно между шестым и седьмым ребром. Очкарик упал на асфальт у собственного подъезда, и струйка крови окрасила в красный немного пространства вокруг.

Антон постоял недолго рядом, потом пошарил по карманам. Забрав по привычке деньги и не найдя ничего интересного, он открыл портфель. На дне портфеля, сбоку от каких-то толстых книг без картинок, лежал, завёрнутый любящими женскими руками в фольгу, обед.

-Ну наука, чё так жрёшь-то мало? – Бартез вывалил всё из портфеля рядом с трупом, но больше ничего не нашёл.

Когда он уже доедал обед очкарика, дверь вновь скрипнула.

- О, Кабан.
- Ну, Бартез, гнида, ни на минуту не оставить. Уже вальнул кого-то.
- А, это? Да, вышел тут лох какой-то. Ни курева, ни вежливости. Как я всех их ненавижу. Люто ненавижу.
- Да я знаю. Ты только не заводись, лучше давай валить быстрее, пока СТБ не заявились.
- Л-ю-т-о. - Антон ещё раз прошипел, и плюнул в лицо трупу. – Ладно, потопали в автоматы.